- Один камешек - это камешек, - вставил Антон. - Два или три -
  неизвестно что. А тринадцать - это уже куча камней, согласитесь.
   - Очень образно, - кивнул Вязников. - Так в чем же я виновен, по вашему
  мнению? В том, что нервничаю или в том, что в это время вокруг меня якобы
  происходит что-то странное? Ни то, ни другое не только не подпадает под
  статью, но и вообще не может быть предметом разговора в милиции!
   - Разве мы в милиции? - удивился Антон.
   Вязников помолчал, переводя взгляд с Ромашина на Репина. Антон не
  собирался нарушать молчание первым. Сказать больше того, что было уже
  сказано, он не мог. Разве что дочитать до конца список, на проверку которого
  он угрохал две недели, жертвуя порой семейной идиллией, поскольку работать
  приходилось вечерами, и Светка была недовольна, а в последние дни ясно и
  недвусмысленно намекала на то, что у Антона, похоже, появились какие-то
  странные внесемейные и внеслужебные интересы. О другой женщине она не
  говорила, но и ежу понятно было, чем в конце концов закончатся ежевечерние
  отлучки мужа по якобы особой необходимости.
   Дверь в комнату тихо приоткрылась и тихий голос Светы сказал:
   - Мальчики, вы случайно не поубивали друг друга? Я слышу, как тут у вас
  муха летает...
   Значит, и у Светки в ушах зазвенело, - подумал Антон. А Вязников
  перевел взгляд на хозяйку дома и сказал смущенно:
   - Простите, не могу ли я попросить чашечку кофе?
   - Конечно! - с энтузиазмом воскликнула