ак, чтобы понял?
   Илья встретил в зеркальце взгляд Антона и сказал твердо:
   - Ни в коем случае.
   - Тогда поехали, - Вязников отвернулся к окну, за которым уже опустился
  быстрый вечер: в фиолетовом небе зажглись первые звезды, закат за лесом был
  багровым, завтра, похоже, ожидался ветренный день. У Даниила крепло
  ощущение, что все происходившее вокруг - в последний раз. И вечер этот, и
  дорога, и тихий напряженный разговор, и крик птицы, неожиданно взлетевшей из
  кустарника, и ослепляющий свет фар встречных машин, и красные огоньки машин,
  мчавшихся в сторону Москвы, и еще что-то, чего он не мог определить, потому
  что не думал об этом. Все было в последний раз, потому что...
   - Что бы я ни говорил прежде, - тихо произнес Даниил, - все равно
  правда остается: Володю убил я. Больше просто некому.
   - Если уж быть точным, - пошевелился невидимый уже в полумраке Илья, -
  то Митрохина убил Тихомиров, когда решил спалить старые журналы.
   - Я, - громко и твердо сказал Даниил, будто точку поставил.
   - Можно считать ваши слова официальным признанием? - поинтересовался
  Антон.
   - Можно, - сказал Вязников. - Если признание - царица доказательств,
  считайте дело законченным.
   - Антон, - предостерегающе произнес Илья, - не слушай ты его, ради
  Бога. И поехали наконец. Сколько можно стоять на месте?
   Антон включил зажигание и вывел машину в правый ряд. Минут через десять
  проехали пост ГИБДД, зарево огней большого города осветило полнеба, притушив
  звезды, Антон