то на его компьютере, никто
  заниматься не станет - теоремы всякие, математика, никому не нужная чушь.
  Когда следствие закончится, я все это сотру. О теореме знаем только мы двое.
  Ты уже умеешь ею пользоваться, а я пока нет. Научишь. Вот, например. Можешь
  зажечь газ, не подходя к плите? Не знаю, как это лучше сделать. Ты хочешь
  поднять книгу, а вместо этого зажигается газ. А где-то в другом месте в это
  время у кого-то гаснет зажженная спичка. Верно?
   Илья посмотрел на Антона исподлобья, даже оборачиваться не стал - пламя
  над конфоркой вспыхнуло ярко, поднялось под потолок, лизнуло висевшую над
  плитой лампу, треснуло стекло, посыпались осколки, огонь перекинулся на
  полотенце, прикрывавшее блюдо с приготовленными Светой варениками. Антон
  вскочил на ноги, заметался, сбивая пламя, кричал - начал гореть, смрадно
  воняя, стенной шкафчик, а потом и занавески на окне занялись.
   Илья сидел, глядя перед собой в одну точку. Ему уже не было страшно.
  Страшно ему было тогда, когда он бежал к распростертому на асфальте телу
  Вязникова - почему-то казалось, что Антон выстрелит в спину, такого быть не
  могло, но он все равно боялся. И потом, давая показания знакомому
  следователю, Илья боялся тоже - себя боялся, ему было страшно, потому что
  казалось, что даже самая простая мысль способна вызвать неисчислимые
  бедствия, потому что кто ж знает, как действует эта проклятая теорема - с
  каким природным явлением в какой части Вселенной его