ких кварталах Гамбурга. Метр девяносто, в капюшоне, растопырив руки,
  удерживая толпу, стоял непроходимый, как запертые ворота.
   - Тогда хоть скажите, что там такое, - попросил Миллер.
   - Не имею права. Узнавайте в участке.
   По ступенькам спустился мужчина в штатском. Луч света от фонаря на крыше
  патрульного "фольксвагена" побежал по его лицу, и Миллер узнал своего
  школьного товарища Карла Брандта. Тот был младшим инспектором полиции
  Гамбурга, работал в участке "Альтона централь".
   - Эй, Карл!
   Услышав свое имя, молодой инспектор обернулся и обвел взглядом толпу за
  сержантом. При новом обороте полицейского фонаря он заметил Миллера и
  помахал ему. Его лицо осветила улыбка, отчасти довольная, отчасти
  раздраженная. Он кивнул полицейскому: "Пропустите его, сержант. Он почти
  безвреден".
   Сержант опустил руку. Миллер выбрался из толпы и поздоровался с Карлом
  Брандтом.
   - Как ты здесь оказался? - спросил его инспектор.
   - Ехал за "скорой".
   - Стервятник чертов. Чем сейчас занимаешься?
   - Все тем же. Журналистикой.
   - И наверное, неплохо зарабатываешь. Я частенько вижу твое имя в
  журналах.
   - На жизнь хватает. Слышал о Кеннеди?
   - Да. Ну и дела! Сегодня вечером Даллас наизнанку вывернут. Хорошо, что
  он не в моем ведении.
   Миллер вопросительно кивнул на тускло освещенный подъезд, где слабенькая
  голая лампочка бросала желтый свет на обшарпанные обои.
   - Самоубийство,