ки и расстались. Миллер поехал обратно к
  альтонскому вокзалу, выскочил на главную дорогу к центру города и через
  двадцать минут поставил "ягуар" в подземный гараж на площади Ганзы, в
  двухстах метрах от дома, где снимал комнату под самой крышей.
   Держать машину в подземном гараже всю зиму стоило недешево, но это была
  одна из прихотей, которые он себе позволял. Ему нравилась и довольно дорогая
  квартира - она была высоко и выходила окнами на суетный бульвар Штайндамм.
  Об одежде и пище Миллер не заботился - в двадцать девять лет при почти
  шестифутовом росте, с взъерошенными каштановыми волосами и карими глазами,
  какие нравятся женщинам, ему не нужно было дорогое платье. Один друг как-то
  завистливо заметил: "Ты и в монастыре найдешь себе подружку". Миллер
  засмеялся в ответ, но слова польстили ему - он знал, что это правда.
   Настоящую его страсть составляли спортивные автомобили, журналистика и
  Зигрид, хотя он не раз со стыдом признавался, что, если бы ему случилось
  выбирать между Зиги и "ягуаром", ей бы пришлось искать другого любовника.
   Он остановился, еще раз оглядел "ягуар", освещенный гаражными фонарями.
  Временами Петер насмотреться не мог на свою машину. Даже на улице он
  частенько останавливался и восхищенно разглядывал ее, а иногда к нему
  присоединялся какой-нибудь прохожий и, не зная, что автомобиль принадлежит
  Миллеру, говорил: "Неплохая штучка, а?"
   Обычно молодые журналисты