периментальной фармакологии, где Дмитрий Олегович сидел
  на ставке старшего научного сотрудника, не баловал высоким жалованием, зато
  загружал своих служащих под завязку. Ежемесячно на внутреннем рынке
  возникало несколько десятков новых препаратов, которые в лучшем случае могли
  оказаться бесполезными, а в худшем - небезопасными. Каждое снадобье
  нуждалось в элементарной проверке, однако дураков, согласных вкалывать день
  и ночь за государственное пособие, в родном НИИ становилось все меньше и
  меньше. Народ уходил в частные фирмы на непыльную работенку консультантов, и
  после каждого объяснения с супругой Курочкин честно завидовал счастливцам.
  Однако почему-то все равно оставался в числе немногих могикан, приходящих на
  службу в девять и уходящих только после восьми. Должно быть, Курочкину
  просто нравилась его работа. Его вдохновляла возможность удовлетворять свое
  научное любопытство даже за маленькую зарплату. Возможно, это и было самым
  настоящим сумасшествием. Курочкин даже иногда намеревался пойти и
  провериться у психиатра, не псих ли он.
   - Значит, так, - сурово сказала Валентина, дождавшись, пока все
  имущество в чуланчике засвидетельствует почтение истинной хозяйке квартиры.
  - Опыты прекращаются. Сейчас получишь деньги и немедленно отправишься в
  магазин за яблоками...
   - За яблоками? - удивленно переспросил Курочкин. Перед глазами его
  возникла вдруг картинка:
   Адам, Ева, древо и Змей. Неужто Валентина решила