", и как сверкал изумруд на
  пухлом пальце. Он снова вышел на лестницу и раздраженно позвал, перегнувшись
  через перила:
   - Элис!
   Она вышла из соседней комнаты, неряха с кривым, высоко поднятым плечом.
  Крашенные перекисью волосы сосульками свисали на лицо. Сказала:
   - Нечего орать.
   Он ответил:
   - В комнате свинарник. Я не позволю так с собой обращаться. Иди, прибери
  там. - И дал ей пощечину. Она отшатнулась, вся сжавшись и не смея ничего
  сказать, кроме: "Да кто ты такой, в самом деле..."
   - Давай-давай, - сказал он, - горбунья несчастная. - И засмеялся, когда
  Элис согнулась, застилая кровать. - Я тебе платье купил к Рождеству. Вот
  квитанция. Сходи за ним. Красивое. Тебе в самый раз.
   - Думаешь, ты очень остроумный, да?
   - Да я за эту шутку пять фунтов выложил. Поторопись, Элис, а то магазин
  закроют. - Но девчонка отплатила ему той же монетой, крикнув снизу:
   - Да я никак не хуже тебя выгляжу, эх ты, заячья губа! - Орала на весь
  дом, все могли слышать - и старик хозяин в кафе, и его жена в гостиной, и
  посетители. Он представил себе их ухмылки: "Валяй, Элис, ох и парочка из вас
  получится - страшнее некуда!" На самом деле он не очень страдал: он ведь пил
  эту отраву по капле с самого детства; яд почти утратил свою горечь.
   Ворон подошел к окну и, распахнув раму, поцарапал ногтем по подоконнику.
  Кошка появилась немедленно. Торопливо, но осторожно пробиралась по
  водосточному желобу, потом коротко прыгнула,