ством, насаждалось в сознание лишь
  узаконенное моногамное общение. А вы, чтобы романтически оправдать для
  себя связь только с одним человеком, называли партнера самым лучшим, самым
  красивым и прочими превосходными степенями, что, конечно, не имело
  никакого отношения к истине, но что должно было вам объяснять самим себе,
  почему вы не пытались искать кого-либо получше или просто иного.
  
   Кстати, о возвышенных словах. Чем более многозначны слова, тем более
  они лицемерны, и тем более они желанны и любимы людьми. Потому-то люди так
  и обожают слова типа, "любовь", "свобода", "справедливость".
  Двусмысленность, являясь минимальным вариантом многозначности, была
  пределом приемлемости для общества. Стоило только вовсе избавиться от
  многозначности и сказать вместо "любовь" - "соитие", вместо "свобода" -
  "преступление", вместо "справедливость" - "себялюбие", как общество ваше
  вставало на дыбы от негодования. Общество ведь и способно функционировать
  только из-за того, что ничего не определено однозначно. Однако без
  вмешательства общества человек определяет для себя вс„ однозначно -
  согласно своему сиюминутному желанию, иначе он был бы не в состоянии
  действовать.