массового
  потребителя дьявол превосходит все прижизненные достижения и
  Казановы и Дон Жуана.
   Позднее образ соблазнителя стал более человечным. В Провансе
  он стал поэтом, трубадуром; в других местах - демонизировался,
  как Фауст - немецкий мистик, или как Дон Жуан - испанский
  аристократ с бухгалтерским комплексом, презирающий женщин.
   Казанова придал соблазнению божественно-языческий,
  греховно-христианский, демонически-поэтичный характер. Небесные
  мифы, адский грех, земную трагедию любви он превратил в
  сексуальное приключение, в эротическую проделку, в сатиру, в
  страстную игру чувств. Сладострастие без греха, любовь без
  трагедии.
   "Настоящая юношеская проделка", - говорит он о прекраснейшей
  любовной истории, над которой хочет лишь смеяться, и приглашает
  читателя посмеяться вместе с ним. В любви один обманывает
  другого, говорит он. Но после того как он здесь и там обманывал
  женщин, они отомстили ему: ведь он не прекращал любить их, а они
  больше не любили его никогда.
   Неустанный гедонист сделал из счастья карьеру. Он пришел из
  ничего и хотел иметь все, всем наслаждаться и быть любимцем богов
  и людей. Он так сильно прославлял свои успехи, как если бы сам в
  них сомневался. Он постоянно жаждал новых приключений, знакомств
  с новыми людьми и овладения новыми женщинами. У него всегда было
  лишь одно побуждение - духовное и чувственное удовольствие, по
  любой