ому О. заметно нервничала.
  
  Она стянула чулки, оголив ноги под юбкой, и почувствовала, как по нежной
  коже скользят подвязки.
  
  -- А теперь расстегни пояс, -- сказал возлюбленный, -- и сними трусики.
  
  Это оказалось куда проще -- надо было лишь немного приподняться и провести
  руками по ягодицам и ногам. Взяв у нее трусики и пояс, он убрал их в
  сумочку.
  
  -- Приподними рубашку и юбку, -- шепнул он немного погодя, -- так чтобы
  между тобой и сиденьем ничего не было.
  
  Холодный скользкий материал сидения прилипал к незащищенным одеждой бедрам,
  и от этого неприятного ощущения О. начала дрожать. Потом он заставил ее
  одеть перчатки.
  
  Она боялась спросить Рене, куда они едут и почему он сам молчит, почему не
  целует ее, а главное: зачем он раздел ее и сделал столь беззащитной. Он
  ничего не запрещал ей, и все же она не осмеливалась ни свести колени, ни
  положить ногу на ногу -- так и сидела, широко разведя бедра и упираясь
  затянутыми в перчатки руками в сиденье.
  
  -- Здесь, -- неожиданно громко заявил он.
  
  Машина остановилась. О. из-за шторки разглядела высокое стройное дерево, а
  за ним похожий на небольшой отель дом. Перед домом располагался дворик и
  крошечный сад.
  
  О. подумала о многочисленных гостиницах предместья Сен-Жермен. В машине
  было темно. Снаружи лил дождь.
  
  -- Сиди спокойно, -- сказал Рене, -- не волнуйся.
  
  Протянув