зными, но и куль турными центрами Китая, хирели.
   Пришел в запустение и Шаолинский монастырь. Не было здесь больше
  торжественных обедов с неповторимыми, разносившимися далеко вокруг ароматами
  китайской кухни. Перестали наезжать поэты, читавшие свои стихи перед толпой
  восторженных почитателей. В монастырских стенах не звучали уже мелодичные
  трели любимой в народе бамбуковой дудочки юэ,
   Не стало слышно нежных и мягких звуков лютни, мерных раскатистых ударов
  в каменный гонг. Окрестности не наполня-лись более веселым гомоном
  многолюдных ярмарок. И даже бедные странники не могли найти здесь приюта,
  как это бывало раньше. Маньчжуры строжайше запрещали всякие сборища, они
  убивали каждого, кто казался им подозрительным. Китай медленно увядал под
  игом маньчжурской династии Цин [2].
   Но, завоевав китайский императорский трон, маньчжуры не могли
  праздновать победу. Господство чужестранцев с первых же дней вызвало
  возмущение в стране. Маньчжурская конница, продвигаясь к реке Хуанхэ,
  встретила упорное со противление войск, возглавляемых народным героем Ши
  Кэфа.
   Три принца свергнутой Минской династии начали борьбу sHa юго-востоке и
  юго-западе. Эту борьбу продолжили повстан-йреские отряды Ли Динго. Вспыхнуло
  восстание "трех вассалов-князей" на юге. Они сохраняли еще значительную
  самостоя-ввльность, и маньчжуры решили покончить с опасным для власти
  положением. Был отдан приказ о ликвидации