и две свечи. На стене висела икона бога бо гатства, войны и
  литературы Гуань Юя. Он восседал на троне в головном уборе императора, со
  сложенными на груди руками. От уголков губ божества свисали длинные, жидкие
  усы. Вокруг Гуань Юя стояла свита: чиновник, воин с алебардой, двое юношей с
  одинаковыми лицами. Один из юношей держал в руках серебряный слиток, другой
  -- меч и книгу. По обеим сторонам от иконы висели две красные дощечки с
  позолоченным!: иероглифами -- ритуальная молитва "Триады" и антиманьчжурские
  стихи. На желтых хоругвях, укрепленных по углам, черными иероглифами был
  начертан лозунг: "Долой Цин, возвратим Мин! " Перед алтарем стояли
  курителышцы побольше с зажженными благовонными палочками. Палочки медленно
  тлели, наполняя помещение приторным запахом фимиама. Кругом горело много
  свечей. Красноватые мерцающие блики танцевали на бледных, землистых лицах
  монахов.
   -- Братья! -- обратился к присутствующим настоятель монастыря, высохший
  старик с морщинистым лицом, реденькой бородкой и птичьей шеей. -- Варвары
  Цин узурпировали наше отечество. Разве можно унять в груди чувство ненависти
  к чужеземцам? Они топчут наши посевы, оскорбляют наши кумир-га!, измываются
  над нашими сородичами. Долг каждого китайца -- бороться против ненавистных
  маньчжуров. Но Небо и Земля не рождают одинаковых людей. Есть люди добрые и
  чест-даю -- они рождаются по предопределению доброй судьбы. Злодеи же -- по
  велению злого рока. Дух чистоты