нута, другая.
   Вдруг А Цат очнулся. Он обвел глазами присутствующих, и лицо его
  исказила гримаса ненависти.
   -- Вы все умрете! -- закричал он. -- Все! Вам осталось жить на свете не
  больше часа! Маньчжуры перебьют вас! И мне наплевать на вас! Слышишь,
  старик? Наплевать! Вы не убьете меня! Совершенномудрый [1] не
  простит вам убийства!
   Его выкрики перешли в истерические рыдания, из груди вырвались хрипы, в
  горле заклокотало. Потом А Цат затих. Снова глаза-щелочки. Плотно сжатые
  губы.
  
   [1] Одно из нарицательных имен Конфуция.
  
   Несколько секунд никто не мог вымолвить слова -- все будто оцепенели.
   -- Пусть заплатит за свою измену! -- раздался наконец крик.
   Молельня наполнилась гулом возмущенных голосов.
   -- Смерть предателю! Смерть!
   -- Отрубить голову!
   -- Четвертовать!
   -- Повесить!
   Настоятель безуспешно пытался утихомирить разъярен-ных послушников. С
  большим трудом удалось ему восстановить тишину в молельне.
   -- Опомнитесь, братья! -- негодующе воскликнул он, когда последние
  выкрики стихли, -- Разве Совершенномудрый учил нас жестокости? Вспомните:
  добрым я делаю добро и недобрым также делаю добро. Так воспитывается
  добродетель. Не будем же, братья, нарушать завет Совершенномудрого. Нет! А
  Цат недостоин смерти. Он останется жить. И это будет. высшей карой за его
  измену. А сейчас помолимся Совершенно-мудрому и будем уповать на его
  милосердие. Он не