юда зачем пришла? Работать нас
  учить?! Я тебе устрою практику! Оксана! - резко развернулся он к медсестре.
  - Ты капельницу поставила или нет?
   - Нет, Борис Вадимович, больная спала. Как я буду ее, спящую,
  обрабатывать?
   - А что, разбудить нельзя было?
   - Будили. Она же под промедолом, - оправдывалась Оксана, подойдя к
  Симакову поближе и коснувшись его упругой грудью. - Вы только не волнуйтесь.
  Она уже сама проснулась. Сейчас начнем.
   - Ладно, девицы. Не тяните только, - смягчился врач, - а ты, колобок, -
  он снисходительно потрепал Валю по круглой розовой щеке, - лучше песенки не
  пой, а то лиса съест.
   Валя почувствовала, как глаза наполняются слезами. Она вообще часто
  плакала, а тут такое. Этот балагур Симаков угробит живого ребеночка - глазом
  не моргнет. А у женщины детей нет и больше уже не будет наверняка. Последний
  ее шанс. Случайно взглянув на стол, Валя заметила, что исчезла сумочка,
  красивая кожаная сумочка Полянской Елены Николаевны. Одежду отнесли в камеру
  хранения сразу, а сумочку с паспортом не успели - пока переписывали
  паспортные данные, заполняли больничную карту, кладовщица ушла домой. Со
  спинки стула исчез зеленый хирургический халат.
   Валя шмыгнула носом, слезы высохли. "Вот и умница вы, Елена Николаевна,
  подумала она, - вот и правильно. Только как вы босиком, в больничной рубашке
  да в балахоне до дома доберетесь?"
   Валя вспомнила, как всего полтора