еться на солнце. Я мечтал об этом почти три
  года. Именно поэтому так холодно. Мне не везет.
   "Нам с Максимкой тоже не везет, - лениво подумала Алиса, - мы тоже
  мечтали пожариться на солнышке в январе, поваляться на пляже. Мы здесь уже
  третий день, я выложила на эту поездку три тысячи долларов, почти все, что
  заработала за два месяца, а погода дрянная..."
   Она поднялась со скамейки, подошла к будке.
   - Извините, по-моему, пора уже выключать.
   - А? - встрепенулся карусельщик.
   Это был маленький, почти карлик, эмигрант из России.
   Сначала Алиса и Максим удивлялись, слыша повсюду русскую речь. Потом им
  объяснили, что по статистике, каждый пятый израильтянин говорит по-русски.
   - Уже двадцать минут прошло, - напомнила Алиса.
   - Да ладно, - махнул он рукой, не поднимая глаз от журнала, - пусть
  мальчик покатается в свое удовольствие. Все равно ведь нет никого.
   - Ему плохо станет. Выключите, пожалуйста.
   - Как скажете, - карусельщик пожал плечами, отложил журнал, неохотно
  вылез из своей будки, - а может, еще на чем желаете прокатиться? "Мертвая
  петля", "Сумасшедший паук", "Американские горки"?
   - Нет, спасибо.
   Карусель наконец застыла. Алиса бросилась к кабинке, чтобы помочь
  Максимке вылезти. Он был бледно-зеленый, чуть не упал, спрыгивая с высокой
  ступеньки. Голова у него, разумеется, кружилась, однако он отстранил мамину
  руку и тихо фыркнул:
   - Я сам. Не маленький.
   - Вы из России? Это ваш младший