желой воде
  Красного моря, и казалось, будто яхты, прогулочные катера, маленькие
  рыбацкие лодки стоят на дрожащих разноцветных столбах. Тонкий серпик
  молодого месяца висел рогами вверх, словно темно-лиловое небо улыбалось
  белым маленьким ртом, не разжимая губ.
   Парк аттракционов на набережной был пуст. Карусели не работали. В такое
  позднее время, да еще в такой холод, не нашлось желающих кататься на
  машинках и лошадках, стрелять в тире, сбивать пластмассовыми шариками
  жестянки из-под колы, вылавливать магнитной удочкой из стеклянного аквариума
  китайские игрушки, которые все равно никогда не появятся. Только грозное,
  пылающее яркими огнями сооружение под названием "камикадзе" крутилось вокруг
  своей оси, высоко взлетало, переворачиваясь, зависало над парком.
   Обычно из кабинок слышался восторженно-испуганный визг, но сейчас было
  тихо. Урчал, поскрипывал мотор аттракциона, тяжелая маслянистая вода
  Красного моря шуршала, набегая на холодный песок пустого пляжа. Иногда
  прорывался сквозь завывания ветра одинокий голос скрипки. Уличный музыкант у
  ограды парка, закрыв глаза, выводил скрипичное соло из концерта Вивальди
  исключительно для собственного удовольствия. В мятой кепке у его ног лежала
  с утра жалкая мелочь, и ни гроша за долгий день не прибавилось. А теперь уж
  вряд ли кто-то пройдет мимо и бросит хотя бы полшекеля. Странное время,
  разгар курортного сезона, а тихо, пусто, будто вымерло все.