нный ребенок, пожелавший покататься на "камикадзе", десятилетний
  русский мальчик Максим Воротынцев, не кричал и не визжал, когда висел вниз
  головой на восьмиметровой высоте. В животе все сжималось и леденело, ужасно
  хотелось заорать, но он молчал, стиснув зубы. Можно было бы и не стесняться.
  Кроме мамы, которая одиноко сидела на лавочке, и карусельщика, читавшего
  журнал в своей стеклянной будке, никто бы визга не услышал. Но Максимка
  молчал. Так было страшней и интересней.
   Карусель сделала очередной круг, на этот раз медленный, плавный, и Максим
  успел заметить, что мама уже не одна на лавочке. Рядом с ней уселся какой-то
  тип.
   - Гадкая погода, - произнес по-английски низкий мужской голос.
   Алиса Воротынцева вздрогнула от неожиданности и оглянулась. Вспыхнули
  огни карусели, осветили черную спортивную куртку, высокий ворот белого
  свитера, жесткое, загорелое лицо.
   "Американец", - равнодушно отметила про себя Алиса, вежливо улыбнулась и
  посмотрела на часы.
   Максимка катался на этой дурацкой вертушке уже двадцать минут. Он
  уговорил купить сразу три билета, и карусельщик, дернув рубильник, уселся в
  своей будке, уткнулся в журнал, покуривал, прихлебывал пиво и, кажется,
  вообще не собирался выключать карусель.
   - А знаете, почему здесь так холодно? - спросил загорелый американец.
   - Нет, - буркнула Алиса.
   - Здесь так холодно потому, что я мечтал полежать на песке, понырять с
  аквалангом в Красном море, погреться