му что "вот тут появилась морщинка". Лицо ее давно стало
  похоже на маску без признаков жизни и возраста. Получив отказ, она впадала в
  ярость, писала жалобы в Минздрав, в МВД, в налоговую инспекцию.
   - Юлия Николаевна, вы замечали, что психи никогда не приходят в
  одиночку?
   Косяком идут, чтобы мало не показалось. Вроде работаешь с нормальными
  больными, забываешь о психах, расслабляешься, а тут - оба-на, в один день
  трое подряд.
   Может, на них луна действует? Или магнитные бури? - Вика икнула, громко
  высморкалась и принялась стирать разводы туши.
   В этот момент в кабинет вплыла старуха Протопопова. В руках у нее был
  толстый модный журнал в глянцевой обложке, из него торчали белые закладки, и
  Юлии Николаевне пришлось разглядывать носы, подбородки, губы и глаза
  фотомоделей, потом долго терпеливо объяснять, что Протопоповой больше нельзя
  делать никаких пластических операций. Старуха выплеснула на нее обычную
  порцию брани и угроз, Юлия Николаевна вяло парировала и, когда за
  Протопоповой закрылась дверь, почувствовала такую усталость, словно
  разгрузила целый грузовой состав в одиночку на сорокаградусной жаре.
   Потом были еще две дамы, к счастью, вполне нормальные. Одна хотела убрать
  морщины со лба, другой требовалась пластика век.
   Прием закончился. Юлия Николаевна поела в кафе напротив клиники,
  позвонила домой Шуре и узнала, что Гюрза ее не вызывала и день в школе
  прошел