Сергей потерял счет времени. Катя старалась с ним не разговаривать,
  вероятно, ей запретили. Аванесов заходил все реже, на вопросы отвечал
  неопределенно. А в последний раз, когда пришел, сипло пожаловался на больное
  горло и сказал, что говорить ему ужасно трудно.
   Майор Логинов заметил, что в монотонном, мучительном течении времени
  самыми яркими стали для него моменты, когда приходит Катя и делает укол. Ему
  хотелось только одного - провалиться в привычное забытье. Оно утешало и
  отупляло.
   Еще немного, и он превратится в покорное бессмысленное животное. Эта
  мысль посетила его в самый неподходящий момент, на зыбкой границе между сном
  и явью, когда простые привычные вещи искажаются до безобразия и ничего
  нельзя понять ни в себе самом, ни в окружающем мире.
   Очнувшись на рассвете после порции дурного наркотического забытья, он
  обнаружил рядом с койкой Катю. В руках она держала шприц.
   - Что ты собираешься колоть?
   - Обезболивающее, как обычно.
   - Не надо.
   - С ума сошел?
   - Я не хочу подсесть на иглу, - он попытался улыбнуться, - я могу
  терпеть.
   - Это нельзя терпеть! - категорически заявил доктор Аванесов, явившийся к
  нему через пятнадцать минут. - Ты будешь орать, никому спать не дашь. А
  привыкания не бойся. Морфий тебе перестали колоть три дня назад. Мы меняем
  препараты, сейчас это промедол и анальгин.
   - Не надо. Я буду терпеть.
   - Зачем? Терпелка у тебя не казенная.
   -