ия, черно-белая, паспортная. С нее глядела на Стаса
  красивая темноволосая девушка шестнадцати лет. Снимок не мог передать
  прозрачности кожи, глубокой темной синевы глаз. Девушка была не просто
  хороша.
   В ней таилась убийственная древняя прелесть Она умела смотреть так, как,
  вероятно, смотрела Ева на Адама, протягивая ему яблоко с древа познания
  добра и зла. У нее был низкий мягкий голос и пластика священной египетской
  кошки.
   Тусклый снимок двадцатилетней давности был заражен очарованием оригинала,
  как радиацией. Несколько секунд Стас глядел, не отрываясь.
   - Не дует? Окошко прикрыть? - спросил Гоша, обернувшись.
   Прожектор у ворот стоянки залил салон ослепительным светом.
   - Нет! - рявкнул Стас и прихлопнул маленький снимок ладонью.
   - Ну, как скажете, - мирно прогудел Гоша, - а то вы после сауны, может
  просквозить.
   Машина выехала на трассу. В салоне стало темно. Трясущимися руками Стас
  порвал фотографию в клочья, сгреб в горсть и выкинул в приоткрытое окно.
  Шофер услышал странный сдавленный стон, заметил, как уносит мокрый ветер
  что-то белое, мелкое, и спросил, все ли в порядке.
   - Не отвлекайся, - хриплым, чужим голосом ответил Стас, - дорога мокрая.
  
  ***
  
   Владимир Марленович связался по телефону с шофером Гошей. Это был его
  человек, он ушел из органов в двадцать семь лет в чине капитана и вот уже
  два года обслуживал генеральского сына. Отставной генерал полностью доверял
  ему, но