понимал, но раздражение по отношению к умнику испытывал.
   Кириллов уже успел забыть о том происшествии, а теперь пришлось заново все вспоминать. Сидящий за столом майор ему не нравился - слишком молодой и задает слишком много вопросов. Больно умный. И вообще: что это за отдел такой? "С нарушениями общественной нравственности"... Тьфу!
   "Развели дармоедов, - с неприязнью думал Кириллов, глядя мимо лица майора и вздыхая, - нашли чем заниматься. Лучше бы нам зарплату прибавили за счет этих вот, которые не работают, а места теплые занимают. Их бы всех вот на улицу выгнать за отморозками погоняться - узнали бы, как занятых людей беспокоить...
   Знал бы, что так выйдет, - вообще бы не стал связываться, ту машину останавливать. Очень надо!"
   Вечер третьего сентября был теплым и тихим. Целый день до этого по Унчанску гулял ветер, срывая плохо прикрепленные рекламные щиты и отчаянно раскачивая деревья. Порывы ветра заставляли хлопать незакрытые двери домов, гремела старая металлическая кровля. А к вечеру все стихло, будто природа внезапно пришла в себя, успокоилась.
   На площади перед вокзалом было многолюдно - как раз должен был отправляться вечерний поезд на Москву. Красивое здание вокзала недавно заново покрасили, и оно, бело-розовое, напоминало праздничный торт, рядом с которым дома на прилегающих улицах казались убогими. Впрочем, Вокзальная площадь и должна быть нарядной - ведь она лицо любого города, это всякая власть понимает.
   Тут вечером и освещение нормальное, не то что в других районах Унчанска.
   Кириллов сидел в служебных "Жигулях", припаркованных на видном месте неподалеку от здания вокзала, и скучал. Напарник-сержант побежал в киоск за лимонадом, лежащая рядом на сиденье рация что-то уныло бубнила про драку в пивном баре на набережной, и делать было решительно нечего. На вокзале своя милиция - транспортная, туда Кириллову все равно соваться не надо, а на площади при свете фонарей что