зу посуровел и сменил привычную милость на
  гнев, несколько раз публично отчитав меня на оперативках при всем коллективе
  редакции. И отчитывал незаслуженно, по пустякам. Я, отягощенная уязвленным
  самолюбием, к тому же привыкшая менять газеты, как колготки, немедленно
  накатала заявление об уходе. Сказать по чести, это мое решение трудно
  назвать благоразумным, просто меня подвело то внимание, которое уделялось
  моей персоне три последних года. С тех пор как я получила первую премию на
  региональном конкурсе прессы, мне казалось, что меня везде ждут с
  распростертыми объятиями. Еще бы: ведь за мной тянулся шлейф славы
  непревзойденного репортера областного масштаба!
   Не буду скрывать, в глубине души я была уверена, что могла бы
  рассчитывать и на большее, на место в Москве, например, но там и без меня
  столпотворение. И потом... Кто-то ведь должен жить и в глубинке? Впрочем,
  наша губернская столица хотя и не Рио-де-Жанейро, но не такая уж и дыра.
  Одних турфирм у нас без малого три десятка, семь банков (помимо
  Сберегательного), несколько ночных клубов и целых два казино. При этом я
  перечисляю только самые характерные явления повсеместно зарождающегося
  капитализма, те, что принято считать основными атрибутами, так сказать,
  визитной карточкой буржуазного образа жизни. Впрочем, я, кажется,
  отвлеклась.
   Итак, я накатала заявление и швырнула его на стол редактору,
  приготовившись