воляла тесная и узкая
  прихожая, да и характер у меня не тот.
   Венька протиснулся вслед за мной, вытирая стены полами своего
  кашемирового пальто, покряхтывая и интересуясь по ходу действия:
   - Слушай, как ты только живешь в такой шкатулке?
   - Зато потолки высокие, - усмехнулась я.
   - Ну да, конечно, - хмыкнул коротышка Венька, - каждому свое.
   В комнате, к счастью, места было побольше. Венька огляделся по сторонам,
  снял свое пижонское пальто, аккуратно свернул его и положил на спинку
  кресла. Костюмчик у него тоже был что надо, и весь вид суперпроцветающий -
  ничего общего с тем скромным и пухлым пареньком, которого я знавала прежде,
  в те времена, когда нам на пару приходилось зачитывать в микрофон скучные
  передовицы и литрами хлебать плохой растворимый кофе.
   - М-да, - философски заметил Венька по поводу моей спартанской
  обстановки, - я вижу, твой репортерский хлеб по-прежнему черный...
   - Простая грубая пища всегда здоровее, - изрекла я, мысленно прикидывая,
  сколько килограммов прибавил Венька с тех пор, как мы виделись в последний
  раз. Его круглая физиономия с маслеными выпуклыми глазками, пухлыми,
  тщательно выбритыми щечками и маленьким, каким-то дамским ротиком стала шире
  по крайней мере в два раза.
   Венька еще немного покрутил головой, отметил, что у меня ничего не
  изменилось (вот стреляйте меня на этом самом месте, не помню, чтобы прежде
  он хоть раз бывал в моей квартире!), и, задрав фалды модного