в руках. Это была старая
  вырезка из газеты: с одной стороны - сплошной текст, речь в котором шла о
  сорняках, заглушивших поля колхоза "Рассвет", а с другой - маленькая,
  буквально в пятьдесят строк, заметочка с дубовым названием "Комсомольский
  вожак" и не очень качественным фото: мужчина с аккуратным пробором, в
  пиджаке и галстуке, напряженно смотрел куда-то вбок.
   - Ну читай, читай, - поторопила меня Нина Никаноровна.
   Читать про сорняки я не стала, поскольку сомневалась, что вырезка была
  сделана ради них, скорее уж ради комсомольского вожака. И я скороговоркой
  перебрала строчки заметки, повествующей о первом секретаре Пролетарского
  райкома ВЛКСМ Игоре Пашкове, под руководством которого, если верить
  написанному, бурная комсомольская деятельность достигла заоблачных высот.
  Судя по всему, речь шла о довольно-таки замшелых временах ударных пятилеток
  и переходящих красных знамен.
   Первое, что я сделала, порылась в старых газетных подшивках и выяснила,
  что заметка вырезана из "Губернского вестника", в котором я отработала два
  года и из которого уволилась две недели назад по причинам, речь о которых
  еще впереди. Впрочем, тогда еще "Губернский вестник" напыщенно и
  многозначительно назывался "Свет маяков", но это не так уж важно. Важнее,
  что заметка о комсомольском вожаке была напечатана седьмого августа 1983
  года, то есть за четыре дня до Наташкиного исчезновения!
   Я зачитала дурацкую заметку буквально до дыр, а