крывать ворота. Не оставлять же
  тюремный двор открытым.
   - Эй, давай быстрее! - Мурад, приоткрыв дверцу и высунувшись из машины
  по пояс, махал ему.
   Когда Андрей забрался в салон, густо провонявший бензином, и машина
  тронулась, Мурад вдруг спросил:
   - Почему ты поверил, что я тебя не оставлю?
   - А почему я должен думать, что у туркмена нет чести?
   - Спасибо, Андрей.
   Теперь уже Мурад протянул ему ладонь, и Андрей ударил по ней всей
  пятерней.
   Машина резко рванулась с места.
   - Ты случайно не танкист? - спросил Андрей Мурада.
   - Все умеем, - весело крикнул тот. Похоже, он балдел от того, что
  держал в руках руль. А насчет того, не был ли танкистом - Андрей спросил,
  заметив, что водитель не знает разницы между ездой по ровной дороге и ямам.
  На избитой дороге Мурад словно нарочно выбирал рытвину поглубже и старался
  попасть в нее всеми четырьмя колесами. Может быть, конечно, дело было в том,
  что их машина была слепа на одну фару, а та, что работала, бросала на дорогу
  бледный пучок света, в котором на скорости что-либо разглядеть толком не
  удавалось.
   Дурды стиль вождения брата переносил стоически. Когда машину мотало из
  стороны в сторону, он хватался здоровой рукой за спинку переднего сиденья и
  лишь скрипел зубами. Больное плечо все время давало о себе знать, но просить
  брата сбавить скорость Дурды не пытался. В ту ночь в скорости было их
  спасение.
   Эта скорость