Ты не человек.
   - А кто?
   - Не знаю, может маймун. Обезьян, который еще не стал человеком.
   - Как определяется, кто человек, а кто нет?
   - Очень просто. Кто здесь у нас любит Текехана-туркменбаши, тот
  человек. Кто не любит - маймун или еще хуже.
   - Значит, мне и прокурор не положен?
   - Тебе зоопарк положен. Отвезут в Ашгабад, посадят в клетку. Будут
  людям за деньги показывать. Напишут табличку - "Маймун, который не любит
  великого туркменбаши". Прокурор туда сам придет со своими детьми. Показать
  им тебя.
   Вечером Андрея перевезли из отделения в зиндан и втолкнули в полутемный
  подвал. Дверь узилища была огромной и толстой. Помещение, которое превратили
  в темницу, строили при советской власти под бомбоубежище на случай войны.
  Конечно, войны атомной. Долбить в такую дверь кулаком и выбить из нее звук
  было просто невозможно.
   Тусклая лампочка - двадцать пять свечей, не более, - была спрятана в
  углубление кирпичной стены и закрыта металлической решеткой. В камере царил
  полумрак. Ни нар, ни другого вида лежаков в узком помещении не было. Видимо,
  начальство зиндана считало подобные вещи излишеством, без которого
  заключенные в состоянии обойтись. И они обходились.
   Некоторое время Андрей стоял у двери, чтобы дать глазам привыкнуть к
  полумраку, который вонял застарелыми запахами вокзального сортира. Наконец
  он разглядел в дальнем в углу двух человек. Один из них сидел