нного
  требовалось время, терпение и капелька безрассудства. Если честно, то не
  безрассудства, а совершеннейшей безмозглости, но, коли уж приходится
  выбирать между смертью и смертью, лучше погибнуть, пытаясь спастись, а не
  сидеть без дела. Итак, безрассудства хватает, терпением священник должен
  обладать практически безграничным - должность такая, что же до времени, надо
  полагать, его хватит.
   В восемь утра пленник сидел в кресле, положив руки на округлые
  подлокотники. Он снял рясу и подрясник, оставшись в удобных свободных брюках
  и не стесняющем движений джемпере, и теперь уже меньше походил на
  добродушного кота. А на священника не походил вовсе.
   Пока отец Алексий был в рясе, бородка и длинные, собранные в небольшой
  хвост волосы безошибочно и четко указывали на его сан, на особое положение в
  мире. Да и внешность соответствовала: доброе, круглое лицо; внимательные
  глаза, тоже добрые, понимающие такие; добродушная полнота - грех чревоугодия
  из тех, с которыми трудно бороться. Люди встречают по одежке, что правда, то
  правда. И почему-то недолюбливают прихожане стройных попов. Может, из-за
  детских штампов? Бабник Арамис, безжалостный хитрец Ришелье, маньяк
  Савонарола...
   Каким чудом полнота превратилась в текучие мускулы? Как на круглом лице
  оформились рубленые углы скул? И почему из добрых черных глаз глянула
  Великая Степь? Или в рясе было все дело? В одной