- Посмотри, что там делается, и собери оружие!
   "Чех" медлил, чего-то выжидая.
   Его поторопили, пустив над самой головой короткую автоматную очередь, так, чтобы от пульки волосы на макушке зашевелились. Деваться ему было некуда...
   Чеченец прикрыл лицо рукавом и прыгнул вниз, мгновенно скрывшись в дыму. Несколько минут его не было видно, но потом на поверхность, звякнув о камень, вылетел автомат. И еще один...
   Все боевики, кроме одного, были мертвы - были искромсаны и растерзаны многочисленными, рванувшими в замкнутом пространстве бетонного бункера осколками. Покойников вытянули на поверхность, обшарили карманы и, разложив рядком, сняли мертвые лица на видео. Но и так было понятно, что никаких известных боевиков среди них нет - так, мелюзга.
   Того единственного "чеха", что остался чудом жив, перевязали и тут же, не откладывая в долгий ящик, допросили. То, что из него можно было вытрясти сейчас, потом, когда он очухается, клещами не вытянешь.
   - Как тебя зовут-то? - довольно миролюбиво начал командир.
   Потому что начинать допрос всегда лучше миролюбиво и с самых невинных вопросов.
   Но "чех" отвечать не желал, и тихая беседа быстро исчерпала себя.
   - Как тебя зовут?! - добавил металла в голос командир, ненароком задев перебитую ногу боевика, отчего тот громко застонал.
   - Так как тебя зовут? - повторил вопрос командир, многозначительно поглядывая на окровавленные бинты.
   "Чех" оскалился и выругался, тут же получив страшный пинок в больную ногу, от которого взвыл.
   Здесь, вдали от штабов, вышестоящих начальников и прокуратуры действовали иные, чем в кабинетах, законы - законы военного времени. Здесь шла война, где противники стреляли, резали и душили друг друга, когда случалось сойтись в рукопашке, так чего же стесняться? Если бы в плену оказались они, с ними бы тоже особо не церемонились - с них бы с живых шкуру