можно предложить жокею вести делопроизводство в конюшне. Лимас не
  смог бы променять оперативный простор на теоретические построения и интриги
  в кулуарах Уайтхолла. Он оставался в Берлине, прекрасно понимая, что в конце
  каждого года в отделе кадров с пристрастием просматривают его личное дело, -
  упрямый, своевольный, он плевать хотел на инструкции, руководства, убеждая
  себя, что все как-нибудь образуется. В работе разведки существует
  один-един-ственный нравственный закон: цель оправдывает средства. С этим
  законом поневоле считались даже мудрецы из Уайтхолла, а Лимас умел
  добиваться цели, пока не появился Мундт.
   Поразительно все-таки, как быстро Лимас сообразил, что именно Мундт
  начертал на стене его Валтасаровы письмена.
   Ганс Дитер Мундт, сорока двух лет, место рождения Лейпциг. Лимас видел
  его досье, видел фотографию на внутренней стороне папки: жесткое,
  непроницаемое лицо, соломенного цвета волосы; знал назубок историю подъема
  Мундта на второй по значению пост восточногерманской разведки - на должность
  начальника оперативного отдела. Лимас знал это по рассказам перебежчиков и
  от Римека, который, как член Президиума СЕПГ, встречался с Мундтом на
  заседаниях Комитета безопасности и боялся его. Боялся Римек не зря - именно
  Мундт его и убил.
   До 1959 года Мундт подвизался в разведке на третьих ролях, обитая в
  Лондоне под крышей Восточногерманской сталелитейной компании. Ему пришлось
  спешно