ерно? Да и как иначе? Мы
  заражаем друг друга этим бесчувствием, этой безжалостностью, но на самом-то
  деле мы не такие. Я имею в виду, что... невозможно быть в действии
  бесконечно. Рано или поздно наступает пора, так сказать, уйти с холода... Вы
  можете взглянуть на это дело трезво?
   Лимас мог. Он взглянул и увидел долгую дорогу за окраиной Роттердама,
  долгую прямую дорогу в дюнах и поток беженцев на ней, увидел крошечный
  самолет вдалеке за много миль, увидел, как шествие замерло и все уставились
  в небо, увидел, как самолет приблизился, четко вырисовываясь над дюнами,
  увидел хаос и разверзшуюся бездну ада, когда на толпу обрушились бомбы...
   - Контролер, такие разговоры не по мне, - сказал наконец Лимас. - Чего вы
  от меня хотите?
   - Я хочу, чтобы вы еще некоторое время не уходили с холода.
   Лимас ничего не ответил, и Контролер продолжал:
   - Этический принцип нашей деятельности, как я его понимаю, базируется на
  одной главной предпосылке. А именно на том, что мы никогда не выступаем
  агрессорами. Вы находите это справедливым?
   Лимас кивнул: все что угодно, лишь бы не отвечать.
   - И хотя порой мы делаем недостойные дела, мы всего лишь обороняемся.
  Это, я полагаю, тоже справедливо. Мы делаем недостойные дела, чтобы простые
  люди здесь и где угодно могли спать спокойно. Или это звучит слишком
  романтично? Разумеется, мы иногда делаем крайне недостойные дела. Просто
  грязные. - Он по-мальчишески ухмыльнулся.