о это
  за несколько дней до истечения его контракта. Элси из бухгалтерии подкинула
  еще чуток информации: Лимас затребовал вперед наличными все, что ему
  причиталось, а это, по мнению всезнающей Элси, могло означать только одно: у
  него были финансовые затруднения. Выходное пособие - а оно не составляло
  даже четырехзначной цифры - Лимасу предстояло получить в конце месяца. Его
  карточку государственной страховки уже отослали. "Конечно, в отделе кадров
  знают, где он живет, но уж они-то никому этого не скажут, на то они и
  кадры", - заключила, фыркнув, Элси.
   Затем пошли разговоры о недостаче. Откуда-то (как всегда, неизвестно,
  откуда именно) просочилось, что внезапное исчезновение Лимаса было связано с
  нехваткой какой-то суммы в расчетном отделе. И довольно приличной (не
  трехзначной, стало быть, а четырехзначной, согласно утверждению дамы с
  подсиненными волосами, работавшей телефонисткой), и эти деньги вернули почти
  полностью, задержав ему выплату пенсии. Многие отказывались поверить в это:
  если бы Алек вздумал сорвать куш, говорили они, он изобрел бы что-нибудь
  получше, чем махинации с бухгалтерскими счетами. Но те, кто не столь свято
  верил в выдающиеся криминальные способности Лимаса, указывали на его
  пристрастие к бутылке, на финансовые затруднения из-за ведения холостяцкого
  хозяйства и выплаты алиментов, на роковую и непривычную для него разницу
  между тем, что ему платили за границей и дома, а главное,