рамкой. Девушка выпустила его из рук, и он грохнулся о
  бетон. Мягко поднялась еще на этаж, взобралась по лесенке; дверь на чердак,
  как всегда, была закрыта на проволоку. Развинтила. Подняла тяжелую дверцу,
  прислушалась: в подъезде было тихо. Совсем тихо. Юркнула на чердак. Уже там
  услышала вой сирен и заметила проблески голубых маячков. Через слуховое
  оконце взобралась на крышку. Пробежала, скользя кроссовками, к четвертому
  оконцу. Набралась смелости, глянула вниз.
   Милицейские машины, целых три, воя, въехали во. двор, освещая все вокруг
  неровным голубым мерцанием.
   Оба джипа, один за другим, устремились прочь через вторые ворота. Им
  никто не помешал; Аля вообще удивилась, что милиция приехала так рано:
  обычно они появляются уже после разборок, давая сторонам возможность забрать
  раненых. Видать, грохот стоял нешуточный, или в каком-то из домов живет
  кто-то ихний, из начальства. Но нарываться на пулю никто из служивых не
  спешил.
   Аля только фиксировала происходящее и ни о чем не думала. Мысль пойти и
  сдаться родной милиции ей даже в голову не пришла: законопатят в
  какой-нибудь специнтернат, а то и в психушку!
   Девушка вернулась на чердак, аккуратно спустилась в проем люка: в крайнем
  подъезде двери у чердака не было вовсе. Легонько сбежала по ступенькам.
  Выглянула. Менты суетились у догорающего джипа. Они вдруг стали смелыми: во
  дворе объявились аж две решетчатые машины,