ия всегда лучше, чем триумвират. Это понимает Кондрат, это
  понимает Беня, это понимает и он, Автархан.
   Мужчина встал, вышел из комнаты, спустился вниз. Пожилой уже человек,
  мощный, высокий, встал из кресла ему навстречу: - Что-то плохо выглядишь,
  Порфирьич.
   - Старею. Тимофеич, сообрази мне чифирьку. Как ты Можешь. И сам могу, и
  братва учена, а как у тебя - ни у кого не выходит.
   - Сделаю. Что, молодежь опять что набедокурила?
   - Не спрашивай.
   - Да я не к тому.
   - Ты-то чего не спишь?
   - Сам знаешь, Порфирьич, бессонница.
   - И днем не спишь. Может, тебе снотворных хороших достать?
   - Баловство это.
   - Ты, старый, говорят, на церковь денег немерено перевел? А, Тимофеич?
   - Годы такие. Надо о душе подумать.
   - Да я не в упрек.
   - Понимаю.
   В ворота засигналили.
   - Вона, легки на помине твои станишники, - отозвался Тимофеич. - Пойду
  отопру.
   - Там есть кому.
   - Это верно. Лады. Чифирек на костерке сварганю, по-хорошему.
   - Я пришлю паренька.
   - Давай.
   Автархан поднялся к себе. Поговорить с Тимофеичем - это и был отдых.
  Тимофеич был старше Автархана лет на двадцать; грехов за ним как шелков, да
  и погоняло было под стать: Малюта. А вот поди ж ты! Пришло к нему вдруг
  какое-то спокойствие, словно ничего уже с ним произойти не может. Хуже того,
  что уже было Старик потерял сон. Совсем. Но не выглядел изможденным.
  Постоянно что-то читает. Тюремная привычка: не