чую руку, объявился мигом и застыл в выжидающем и смиренном молчании.
   - Смотайся за водярой, принеси пару пузырей. Пошел!
   - Я мигом! - отозвался парниша и, чуть согнувшись, потрусил к магазину.
  Перечить Бодуну, когда его обломали, нельзя. Он и так-то бешеный, а
  сейчас... Хорошо полтинник в заначке есть, на пару пузырей хватит. И на
  закусь останется.
   Бодухин вышел из подъезда. Обе девки сидели на лавочке тише воды, ниже
  травы.
   - В подвал обе, живо! - велел парень.
   Сейчас он оттянется с этими, а русоволосая... Ее он еще достанет. Ох как
  достанет! Обеих, эту кралю рыжую тоже! Карантин у нее! Он ей покажет
  карантин! Дайте срок!
   Бодун глубоко вдохнул чуть спертый, пахнущий мокрой кожей воздух подвала.
  Щелкнул выключателем, зажглась тусклая лампочка, освещая шведскую стенку,
  два истертых мата, дощатый стол, промятый до пружин диван. Прикрыл за собой
  дверь. Девки глядели на него приниженно и преданно.
   - Ну что стали?! На колени обе! И - ползком ко мне! - велел Бодун, уселся
  в продавленное кресло, прикрыл глаза, ожидая, когда ловкие девичьи руки
  расстегнут брюки и освободят ставшую горячей и упругой плоть...
   ...А Глебова проскочила комнату стремглав, ничего не видя перед собой.
  Остановилась лишь в самой дальней, в детской, словно вдруг налетела на
  невидимую стену, вдохнув запах молока и еще чего-то, что называется уютом и
  домом, что, она помнила, у нее тоже было когда-то...