мишку Потапа... Насть, если бы знать, что же все-таки
  случилось в той жизни! Я ведь в интернат попала, как глухонемая была: ничего
  не говорила, ничего не слышала... Потом только на имя стала отзываться.
  Живут же люди: и имя есть, и фамилия, и дом... И вместо того, чтобы быть
  счастливыми... Ладно, это все лирика.
   Длинный звонок разорвал установившуюся на миг тишину.
   - Я же выключила телефон, - вскинулась Настя.
   - Это не телефон, - разом посеревшими губами произнесла Аля. - Это
  дверной.
   Спокойно встала, вынула пистолет из-под подушки, быстро оглядела,
  щелкнула предохранителем, взвела курок, произнесла тихо и абсолютно
  спокойно: - Можно открывать.
   - Можно открывать, - повторила Аля тем же лишенным всякого выражения
  голосом. И добавила: - Но нужно ли?
   - Алька, может быть... - Настя смотрела на подругу как-то по-новому: та
  подобралась и изменилась разом, словно превратившись из девочки, жалующейся
  старшей сестренке на детские обиды, во взрослую девушку, которую несчетно
  раз обижали на ее коротком веку и которая умеет давать сдачи.
   - Не может. - Девушка свела губы резко и жестко. - Все просто: я застрелю
  любого, кто посмеет... Настя, это не люди. У них другие правила. Но пусть не
  думают, что я не смогу по ним сыграть. - Она подошла к двери, спросила
  резко: - Кто?, - Аля была уверена: стрелять через дверь не будут. И еще
  металась мысль: почему они звонят? Конечно,