никому больше, а, Сергей?
   - Ты знаешь, где он кантовался в последнее время?
   - Выяснил. В Вишневом. Он с женщиной одной живет. Уже года два. Оксана
  Миргородская, тридцать два года...
   - Мне не нужна ее биография. Вот что... Я хочу, чтобы ты съездил к нему
  домой. Сейчас. И произвел там натуральный шмон. Может, Ворон оставил чего:
  записку, знак, он парниша был неглупый. Скорее всего, мог не на виду
  оставить, заныкать, но ты найди!
   - Да, Николай Порфирьевич.
   - Все, что не вписывается в его образ жизни, любые странные бумаги,
  вещички... Короче, пройдись по хате этой по полному профилю.
   - Да.
   - Все, что нароешь, грузи в джип - и ко мне. Да, попроси эту подругу
  его...
   - Оксану...
   - ...Оксану проехать с тобой. Попроси, а не требуй, понял? Сообщи, что
  случилось с ее мужиком, посмотри реакцию. Тут важно, она в деле или нет.
   - Понял.
   - За сколько управишься?
   - Часа за два.
   - Постарайся быстрее.
   - Я понимаю. Постараюсь.
   - Удачи, Сергей Георгиевич.
   - Всем нам.
   Автархан прикрыл на мгновение веки. Затылок ломило нестерпимо, болели
  глаза. Так было каждый день, порой голова начинала ныть тупой тяжкой болью
  сразу, как только он просыпался утром...
   Потом. Это - потом. В их деле не предусмотрено ни тайм-аутов, ни
  передышек, ни санаториев. Потом. Он вытащил из коробочки две облатки с
  обезболивающим, запил минеральной, посидел, пережидая пульсирующие