жет.
   - Петровна! - кричу, это я соседке по коммуналке.
   Она на кухне, что-то стряпает: как обычно, вонючее невероятно.
   - Чаво тебе, паразит?
   - Разбудишь меня через часок, - как можно строже говорю, высунув только
  голову из двери своей комнаты - чтобы, случаем, не увидела, что я одет
  по-походному.
   Впрочем, опасения мои беспочвенны: Петровна подслеповата, а засиженная
  мухами маломощная лампочка в захламленном коридоре едва высвечивает кусок
  потолка в ржавых разводах потеков.
   - Мине больше делов няма! - визжит в ответ Петровна, или Хрюковна,
  по-нашему, по-дворовому. - Пайшов ты!..
   - Старая лярва! Твою... нашу... богородицу! - Это уже я, иначе Хрюковну
  ничем не проймешь. - Если не разбудишь ровно через час, то я тебя... и
  твою маму... Дошло.
   - Так бы сразу и сказал... - шипит подколодной Хрюковна и
  переспрашивает: - Во скоки? - И добавляет, но тихо: - Паразит...
   - В одиннадцать нуль-нуль! - кричу как можно громче. - Сегодня "Взгляд"
  смотреть буду!
   - Будя тебе згляд... - снова матернулась Хрюковна. - Сполню...
   Исполнит, в этом у меня нет ни малейших сомнений, разбудит точно в
  срок, уже проверено. На кухне висят старинные часы с пудовыми гирями,
  ничейные, и теперь Хрюковна будет следить за ажурными стрелками, как кот
  за мышью. Конечно, вовсе не из уважения к моей персоне, а чтобы в
  одиннадцать вечера, подойдя к замызганной двери, пинать ее изо всех