нул он Ласкину.
   Ножницы мягко щелкнули. Невесомая до этого проволока вдруг налилась
  тяжестью и потянула руки в стороны. Кучмин стал разводить их, постепенно
  опуская обрезанные концы вниз; у самой земли один конец перехватил Ласкин.
   - Последний ряд остался, Степа...
   - Погоди чуток, - наконец промолвил Кучмин, с трудом отрывая
  занемевшие руки от земли.
   Измазанные ржавчиной ладони были в крови, которая сочилась из-под
  ногтей...
   Первый привал разведчики устроили в полуразваленной мазанке; дикий
  виноград оплел ее саманные стены и через проломы в сгнившей соломенной
  крыше протянул свои гибкие плети внутрь. Вокруг мазанки рос старый
  заброшенный сад.
   - Кучмин, время, - посмотрел на часы Маркелов.
   Степан принялся настраивать рацию.
   Пригода расположился на широкой лежанке и, постелив полотенце, начал
  торопливо выкладывать из вещмешка съестные припасы.
   - Петро в своей стихии, - и здесь не удержался Татарчук, чтобы не
  позубоскалить.
   - А як нэ хочэшь, то твое дило. - Пригода, который было протянул
  старшине его порцию, сунул ее обратно в вещмешок.
   - Э-э, Петро! Ты что, шуток не понимаешь?
   - От и жуй свои шуткы.
   Кучмин и Ласкин, посмеиваясь над обоими, тем временем заканчивали
  завтракать. Старший лейтенант уточнял на карте маршрут, сверяясь с
  компасом; на душе было легко и радостно - первый и, пожалуй,