тъездом попрощаться. Вспомнили тебя,
  поплакали. У них в семье большое несчастье, мы тебе уже писали, - на
  фронте погиб отец. А неделю назад младший брат Петре попал под немецкий
  грузовик, и теперь у него отнялись ноги. На этом писать заканчиваю, береги
  себя, Георге, когда стреляют, из окопа не высовывайся. Я молюсь за тебя
  каждый день, и мама тоже. Все целуем тебя. Твоя сестра Аглая. Тебе привет
  от Джэорджикэ и Летиции".
   - Что раскис, Георге?
   - А, это ты, Берческу... - Виеру подвинулся, освобождая место для
  товарища.
   Берческу закурил, мельком взглянул на письмо, которое Виеру все еще
  держал развернутым, и спросил:
   - От Мэриуки?
   - М-м... - промычал неопределенно Георге и спрятал письмо в карман. -
  Закуришь? - протянул Берческу помятую пачку дешевых сигарет.
   - Давай."
   Покурили, помолчали. Берческу искоса поглядывал На Виеру - тот был
  явно не в себе.
   - Все, нет Мэриуки, - наконец проговорил Георге и, поперхнувшись
  сигаретным дымом, закашлялся.
   - Что, умерла?
   - Вышла замуж.
   - За кого?
   - Ну не за меня же! - вскочил Виеру и нырнул в блиндаж.
   Через пару минут за ним последовал и Берческу. Виеру лежал на нарах,
  закинув руки за голову и о чем-то думал.
   - Кхм! - прокашлялся с порога Берческу.
   Виеру посмотрел на него и отвернулся к стене.
   - Георге... - голос Берческу слегка подрагивал. - Ты это... ну,