естителя директора ЗАО "Магистраль-Северо-Запад" Алексея Тищенко. После этого кабинет три недели пустовал - никому не хотелось въезжать в помещение, где произошло убийство. Леночка, секретарша директора, говорила: "Ка-а-шмарное убийство". Петрухин, правда, никакого особенного "ка-а-шмара" не видел. Нормальный убой.
   После расстрела Тищенко в собственном кабинете на стенах и на полу остались следы картечи и крови. И, как говорила Леночка, "аура смерти". Петрухин, сказать по правде, никакой такой ауры не ощущал. Ощущал только слабый запах краски после ремонта.
   Петрухин нажал ручку на двери и вошел в кабинет. На ходу кинул скептический взгляд на табличку... хмыкнул.
   - А ты не хрюкай, - сказал ему Купцов из-за стола. - Твоя затея была, ИНСПЕКТОР.
   - Да уж всяко лучше называться инспектором, чем менеджером, - ответил Петрухин, закрывая дверь.
   - Конечно, лучше. Но не круто.
   - А как круто?
   - Круто, - задумчиво произнес Купцов, - было бы называться: "комиссар".
   - Полномочный? - спросил Петрухин.
   - Да, безусловно. С правами приводящего в исполнение.
   - На месте?
   - Где застиг. Хоть в сортире. Застиг - сразу и привел в исполнение.
   - Да, - согласился Петрухин. - Это круто. Надо поговорить с Брюнетом, чтобы внес изменение в штатное расписание. Вместо безликой должности "Инспектор службы безопасности" ввести должность "Комиссар с правом приведения в исполнение на месте, где застиг... Да хучь в сортире". Вот так!
   - Поговори, Дима. Должность хорошая, звучит солидно. Визитки закажем. Слова "хучь в сортире" - золотом. Это уж непременно... ай, беда прям как круто.
   Петрухин сел в кресло, потрогал узел галстука. Понедельник двадцать девятого мая обещал быть жарким, но в кабинете работал кондиционер, и духоты не ощущалось. Хозяевами этого кабинета и "инспекторами