нных Котов и Кошек и нескольких Собачек, я стал драть
  ее, как сидорову козу!
   Нежности, обычно сопровождающей этот акт, не было и в помине. Нена-
  висть к этой "подсадной утке", к этой предательнице вдруг сублимирова-
  лась в такое жестокое и могучее желание, что я готов был проткнуть ее
  насквозь и разорвать на куски. Я знал, что причиняю ей сильную боль сво-
  ими зубами и когтями задних лап, но это знание еще больше усиливало мое
  наслаждение - и на миг у меня в мозгу промелькнуло, что подобного со
  мной никогда не бывало! Уж не сбрендил ли я на секспочве?!
   Теперь рыжая не орала, а только хрипела, прижатая к полу. На долю се-
  кунды я вдруг увидел ухмыляющегося Бродягу, потрясенную Старуху-Кошку,
  насмерть перепуганного Котенка, с отвалившейся от удивления челюстью
  и...
   ...в момент пика моих трудов, в пароксизме страсти, я еще сильней
  сжал зубы у нее на затылке и услышал, как она тихонько взвизгнула подо
  мной...
   Когда же я кончил и, как ни в чем не бывало, слез с нее - она так и
  не смогла встать на лапы. Со всклокоченной шерстью, с безумными глазами,
  негромко постанывая, она, словно раздавленная, поползла на брюхе в угол
  клетки. На мгновение сердце мое кувыркнулось от жалости, но я тут же
  вспомнил про пятнадцать замученных Котов, погибших из-за нее в лаборато-
  рии института, и моя слабость уступила место гадливому презрению. Я дол-
  жен был быть у нее шестнадцатым...
   Неожиданно мы почувствовали, что наш автомобиль