Пилипенко накрыл меня своим гнусным сачком почти
  в аналогичной ситуации, я прокусил ему ухо и разодрал левую руку чуть ли
  не до кости. Чем, не скрою, и спасся...
   Он был просто вынужден отшвырнуть меня и броситься к своей машине, к
  этому своему отвратительному "воронку", за аптечкой. При этом он изрыгал
  из себя такой чудовищный мат, которого я не слышал даже от своего Шуры
  Плоткина, когда тот схватил триппер на одной, как он говорил, "оччччень
  порядочной замужней женщине"...
   - Так что ты с ним поосторжней, - говорит Пилипенко про меня.
   - Ладно... Учи ученого, - отмахивается Васька. - А с этой рыжей чо
  делать? Хозяев не знаем, для лаболатории, вроде, мелковата. Они просили
  крупняк подбирать...
   - Ничо!.. Пока пихай ее в общую клетку. Приедем на место и выпустим
  на хер. Нехай блядюшка теперь там погуляет. Я на ее, как на живца, уже
  шешнадцатого кота беру!..
   Вот это да!!! О, Господи!.. Боже ж ты мой, скольких же невинных, вле-
  комых лишь нормальным здоровым половым инстинктом, эта рыжая стерва, эта
  предательница, эта гнусная тварь привела к мучениям на лабораторных сто-
  лах института физиологии?! Из скольких же бедолаг эти два умельца - Пи-
  липенко и Васька - сотворили свои уродливые шапки для Калининского рын-
  ка?.. Кошмар!..
   Первым моим желанием было - немедленно перекусить ей глотку. Но мы
  были спеленуты одной сетью и я не мог пошевелиться. И от полной невоз-
  можности мгновенно произвести справедливый акт отомщения