не абсолютное
  свойство. Рисунок и слово подразумевают друг друга и невозможны один без
  другого.
  В какой мере условны иконические знаки, станет ясно, если мы вспомним,
  что легкость чтения их - закон лишь внутри одного и того же культурного
  ареала, за пределами которого в пространстве и времени они перестают
  быть понятными. Так, европейская живопись импрессионистического типа для
  китайского зрителя предстает как ничего не воспроизводящий набор
  цветовых пятен, а культурный разрыв позволяет в архаических рисунках
  ошибочно "разглядеть" человека в скафандре, а в ритуальном мексиканском
  изображении - продольный разрез космической ракеты. В случае же
  проблематичного общения с представителями внеземных цивилизаций рисунки
  столь же непригодны, как и слова. Вероятно, исходной точкой для общения
  смогут стать графические изображения математических отношений. Для
  существа, находящегося вне земной культуры, разницы между "понятным"
  рисунком и "непонятным" словом, видимо, не будет, поскольку сама эта
  разница целиком принадлежит земной цивилизации. (10)
  Для того, чтобы окончить разговор об этих двух типах знаков, следует
  указать еще на одну особенность: изобразительные знаки воспринимаются
  как "в меньшей степени знаки", чем слова. Поэтому они начинают
  противопоставляться слову еще и в оппозиции: "способное быть средством
  обмана - неспособное быть средством обмана". Известна восточная
  поговорка: "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". Слово может
  быть и истинным и ложным, рисунок противополагается