ить в оправдание, - ему просто заткнут
  рот. Старик Гормли мог себе позволить перекричать их всех - у него была
  защита, ему было на кого опереться. А кто такой Алек Кайл? Мысленно он уже
  сейчас мог представить себе предстоящий днем суд инквизиции:
   - Да, господин министр, я Алек Кайл. Моя роль в организации? Ну, помимо
  того, что я был вторым после сэра Кинана человеком в руководстве, я был, то
  есть я являюсь, ну, как бы это сказать, я прогнозирую... Простите? А?.. Это
  значит, что я предвижу будущее, сэр. А? Нет, я не могу, к сожалению,
  сказать, кто победит завтра на 3:30 в Гудвуде. Мои знания и способности
  несколько иного рода. Но...
   Но все это безнадежно. Сто лет назад не верили в существование
  гипнотизма. Всего пятьдесят лет назад смеялись над сторонниками акупунктуры.
  Поэтому сейчас у Кайла не было никаких шансов убедить их в необходимости
  существования организации и перспективности ее работы. И все же, с другой
  стороны, несмотря на уныние и острое ощущение утраты, Кайла не покидала одна
  мысль. Его уверенность в собственном "таланте" позволяла ему думать, что не
  все еще потеряно, что, несмотря ни на что организация будет существовать.
  Именно поэтому он здесь: ему необходимо просмотреть бумаги Кинана Гормли,
  подготовить аргументы в защиту организации и отстоять необходимость ее
  дальнейшего функционирования. И вновь Кайл поймал себя на том, что не
  перестает сам удивляться своему странному таланту, своей способности