, сказал Чухновский
  и показал на большое кресло, стоявшее у книжного стеллажа: три полки книг,
  скорее всего религиозных, в тисненных переплетах с еврейскими надписями. -
  Садитесь и скажите на милость, почему страховая компания не разрешает
  похоронить Генриха Натановича.
   - Разве? - вяло удивился Аркадий. Естественно, страховая компания не
  могла дать такого разрешения до окончания расследования.
   - Представьте себе, - сказал Чухновский. - У нас положено хоронить в
  день после смерти до захода солнца.
   - У кого это - у нас?
   - Поскольку вы пришли именно сюда, - сухо сказал Чухновский, - то
  прекрасно понимаете, что я имею в виду.
   - Интересно, - заявил Аркадий, - почему российские евреи так не любят
  называть себя евреями? "У нас", "пришли сюда"... Скажите прямо: иудаизм
  требует. Я пойму.
   - Конечно, поймете, - пробормотал Чухновский. - Вам прекрасно известно,
  что, согласно закону тридцать третьего года, в России запрещено упоминание
  национальности человека в официальных документах.
   - Так я же не о национальности - я о религиозной идентификации, -
  удивился Аркадий. - А Подольский, насколько мне известно, религиозным
  человеком не был, хотя и ходил в синагогу.
   - В синагогу, - вздохнул Чухновский, - приходят евреи, поскольку иудей
  и еврей - одно и то же.
   - Нет, - сказал Аркадий, - этого я никогда не пойму. Я русский атеист.
  То, есть, если уж нарушать закон тридцать третьего года... Отец у меня был
  евреем, мать -