не, но зато по собственной
  глупости потерял полчаса и появился в зале "Тамиллы" лишь в четверть
  девятого. Если у Раскиной было чувство собственного достоинства, ждать она,
  конечно, не стала.
   Минут через пять после вылета со стоянки у синагоги Аркадий
  перестраивался в верхний эшелон при полном зеленом наборе на всех уровнях,
  когда грузовик "мандиаль" пересек ему траекторию. Такое не могло случиться
  даже теоретически, это любой водитель намертво усваивал еще в школе
  вождения, и потому навыков на подобные случаи в обучении не
  предусматривалось. Оставалось положиться на интуицию, мгновенно просчитавшую
  варианты и пришедшую к выводу, что лучше всего бросить руль и попрощаться с
  жизнью. Именно так Аркадий и поступил, совершенно не помня, что делает,
  потому что единственным его ощущением в тот момент было ощущение
  незаслуженного конца. "О Господи! - билась не мысль даже, а какой-то ее
  замученный осколок. - О Господи! Неужели все?"
   Машина Аркадия врезалась в бок грузовика на крейсерской скорости в сто
  тридцать километров в час. Должен был последовать чудовищный удар, дробящий
  кости и выбивающий мозги, а потом, может, и взрыв. Но ничего не происходило,
  даже боли в раздавленном теле Аркадий не ощутил. Он открыл глаза, которые
  зажмурил в последний момент перед ударом, и понял, во-первых, что жив, и
  во-вторых, что даже не ранен.
   Невероятность столкновения совпала с другой невероятностью: передний
  бампер