акет срывают, и бес сидит под пакетом свежий, как персик из
  рефрижератора.
   У черепашьего зрения, оказывается, есть свои особенности. Во-первых, я
  вижу мир в черно-белых тонах. Наверное, когда господь творил черепах,
  инженеры еще не подкинули ему идею цветного кинескопа. Во-вторых,
  периферическое зрение у черепахи шикарное. Оно классом выше, чем у
  шестнадцатикамерной системы наблюдения, которую Князь недавно завел на своей
  дачке. Я вижу все, что происходит впереди меня, все, что сбоку, и немножечко
  из того, что происходит сзади.
   Этим-то своим шестнадцатикамерным зрением я вижу, как один из помощничков
  Горбуна приносит паяльник и удлинитель.
   - Ну что, детка, - ласково спрашивает Горбун, - Князь тебя послал по мою
  душу или за чемоданчиком?
   - Да ничего такого не было, - говорит бес, - а просто один человек
  попросил меня принести этих бумажек, я поглядел, где их можно достать, и
  принес.
   - Какой-такой человек?
   Бес глупо хихикает и изрекает, падла;
   - Да вон он, в твоем кармане, - и кивает на мою черепашью физиономию.
   - А парень-то уже того, тронулся, - комментирует амбал.
   - И думать нечего, - заявляет Горбун, - это работа Князя. - Вечно у него
  такие придурки в банде. Обиделся, значит, на меня за Полесск. Ладно. Я ему
  такой Полесск устрою. Я его урою. Я его...
   И Горбун в кратком, но исчерпывающем выступлении разъясняет любопытным
  слушателям, что именно