а голову. Лось вырубается.
   Любитель стирки и глажения бросается к дверям. Правая рука беса растет с
  непостижимой скоростью, обгоняя бегущего бандита. Пальцы беса смыкаются на
  его макушке в тот момент, когда он уже возится с дверью, удлиняются, чтобы
  было удобней держать, и - бац - голова бандита с приличным даже для СУ-27
  ускорением сталкивается с дверной фанерой. Обе пришедшие в столкновение
  стороны несут тяжелые и невосполнимые потери. Дверь раскалывается. Бандит
  падает затылком о пол. Он вот-вот отдаст душу... гм, я теперь сомневаюсь,
  что он отдаст душу Богу.
   Бес шепчет заклинание, и я опять превращаюсь в человека.
   - Ну что, пошли, - говорит Асмодей.
   - Где мои ребята?
   - Померли, - разъясняет бес, - ты один живой остался.
   Я нагибаюсь над поверженным Лосем и вынимаю из его руки "люгер". "Люгер"
  слишком легок - видно. Лось расстрелял всю обойму. Я шарю в кармане Лося,
  нахожу запасную обойму и вставляю ее. Лось открывает глаза и, видимо,
  начинает приходить в себя. Ему, наверное, кажется, что у него в глазах
  двоится, потому что перед ним стоят два совершенно одинаковых Шарифа
  Ходжаева. Лось чего-то шепчет.
   - Сдача за ребят, - говорю я и спускаю курок. На лбу Лося расцветает
  красный первомайский пион. Я поворачиваюсь и стреляю в затылок второму
  боевику - мертв он там или не мертв, а выстрелом покойника не испортишь.
   - Вот теперь пошли, - говорю я бесу. Бес