а четверых. Номер - на третьем
  этаже, кровать-сексодром - посереди комнаты и сантехника времен царя Гороха.
   Горничная заверяет нас, что ужин скоро будет.
   Я кладу дипломат на кровать, и Генка отправляется в душ. У него привычка
  такая - мыться каждый день. Он эту привычку подхватил у буддистов. Генка три
  года медитировал у буддистов. Но они так его ничему и не научили. Они
  обещали его научить летать, а все, чем кончилось дело, - это его научили
  подпрыгивать в позе лотоса. Генка ужасно зол на эту публику и считает, что
  они его обманули. В прошлом году он крестился, но мыться каждый день не
  перестал.
   Генка моется, на первом этаже ухает музыка и пляшут люди, время все идет,
  и в моем желудке одна кишка предъявляет иск к другой,
   - Саша, - говорю я, - сходи за ужином. Но культурно. Без мордобоя.
   Саша идет за ужином, Генка моется, а Башка сидит посереди комнаты и ноет:
   - Ходжа, слышь. Ходжа! Посмотрим, что в дипломате!
   - Иконы, - говорит Генка, выходя из ванной.
   - Спорим, что книжки, - говорю я.
   - Дай откроем!
   - Зачем тебе?
   - Ну, понимаешь, - мнется Генка, - на меня эти буддисты навели порчу.
  Ночью не сплю. Мне одна бабка в церкви посоветовала на иконы чаще глядеть.
   - Нечего тебе в дипломат лезть, - возражаю я, - вон, иди вниз и покупай,
  сколько надо. Я там в холле киоск видел: лежит иконка Богоматери и даже
  написано: "Богоматерь Владимирская. Хорошо очищает прану".
   - Это все