на уроке чистописания. Только вот у одного автомат за спиной
  висит. Ладно, будем считать, что не на уроке чистописания, а на уроке
  гражданской обороны.
   - Ключ от браслетов, - говорю я. У майора лицо дергается, как машина на
  морозе. Но ключи он берет и кидает. Я снимаю браслеты и потягиваюсь, как
  молодой котенок после съеденной мышки.
   - Так чего у меня там в деле значится? - спрашиваю я.
   Майор прячет глаза.
   - У тебя в деле много чего значится, - говорит майор. - Вон, от
  гражданина Астафьева есть заявление о вымогательстве. Торговля крадеными
  автомобилями. Рапорт об угоне танка.
   Я вразвалочку подхожу к столу, сгребаю ключи от тачки и дачки и говорю:
   - Счастливо оставаться. Я пошел.
   - А мой... - орет майор.
   - Мат, - говорю я, - товарищ майор, портит высокоморальный облик
  сотрудника российской милиции. Ведь у вас высокоморальный облик, а, майор?
  Что же до вашего причиндала - то как только вы закроете мое дело за
  невероятностью происшедшего, то он у вас опять вырастет.И - к двери,
   - А мы? - согласованно вопят собровцы.
   - А вы будете группой давления на майора, - разъясняю я, - как только у
  него отрастет, так и у вас появится. Козлы вы, козлы! От вас хоть бляди
  городские отдохнут. Не надоело вам им каждый день субботник устраивать?
   И вышел; осторожно прикрыв за собой дверь. Впрочем, проходя мимо спящего
  дежурного, я на всякий случай стал невидимым.
   *